Как я впервые соврал

Как я впервые соврал
Фото: open-dubna.ru

Хорошо помню свой первый опыт осознанного вранья. Во втором классе у  нас были уроки рисования. Однажды учительница дала домашнее задание  — рисунок на вольную тему. Каждый мог нарисовать то, что ему больше нравится. Мне больше всего нравился космос. Любимой моей игрушкой был пластмассовый пупс-космонавт в  скафандре, а  недосягаемой мечтой  — сверкающий зеркальными деталями луноход на батарейках.

Ну и  конечно, я  решил нарисовать космонавта. Нашел подходящую картинку в  журнале «Техника  — молодежи». Но картинка была сложной: космонавт там стоял на незнакомой планете среди скал и  кратеров, а  за его спиной высилась громада звездолета. Самому нарисовать такое великолепие у  меня никак не получалось. И  я  попросил маму помочь.

Надо сказать, мама рисовала просто блестяще. Уже будучи взрослым, я  просматривал ее старые альбомы и  поражался качеству карандашных набросков. Проработав всю жизнь инженером, по сути своей она была художником. В  тот раз мама увлеклась и  нарисовала мне карандашом всю картину  — и  космонавта в  скафандре, и  скалы, и  корабль. Получилось даже лучше, чем в  журнале. Я  обвел мамин рисунок фломастерами, раскрасил цветными карандашами и  на следующий день принес его в  школу.

Учительница почему-то решила проверять задание прямо во время урока. Мы радостно сорвались с  парт, облепили ее стол и  стали подсовывать свои альбомчики, попутно разглядывая рисунки друг друга. Больше всего было пейзажей  — леса, луга, солнце, поднимающееся над морем. Учительница одобрительно кивала, ставила четверки и  смотрела следующие работы. Когда я  подал своего космонавта, все, конечно, ахнули  — настолько он был хорош. Учительница ничего не сказала и  поставила мне пятерку. Ну а  что же еще можно было поставить за великолепный рисунок моей мамы?

И тут, сразу же за мной, подал свой альбом Алик Карасев. Он был самый маленький в  классе, учился хуже всех, кое-как перебиваясь с  двойки на тройку. Нарисовал он сказочного короля  — в  жабо, в  горностаевой мантии, с  лихо закрученными черными усами. Видно было, что он тоже взял за основу какой-то книжный рисунок, но в  отличие от меня, перерисовал его сам, как умел. Король получился скособоченный, с  кривыми короткими ножками. Корона на его голове была залихватски сбита набекрень, как берет у  десантника. И  все же он был каким-то живым  — с  характером, настроением и  лукавой хитринкой в  глазах-бусинках. Мне он ужасно понравился, всем остальным тоже.

Учительница рассматривала Алькиного короля и  по-доброму улыбалась. А  потом… Потом красной своей ручкой взяла и  поставила на нем жирную тройку. Для меня это был настоящий шок. Почему  — «три»? Потому что у  Карасика нет мамы-художницы? Или потому что двоечнику больше не положено? Хороший ведь рисунок-то! Но учительница уже отложила его альбом, и  ставила четверки за следующую серию лесов, рек и  полей со стогами сена.

Карасик спокойно взял своего униженного короля, закрыл альбом и  отправился за парту. Видимо, он уже смирился с  тем, что больше тройки ему в  этой школе не светит. А  я  смотрел на своего космонавта, на пятерку с  размашистой росписью учительницы. И  не испытывал никакой радости. Наоборот, было тягучее чувство внутренней пустоты, разочарования. Но самое главное  — я  почувствовал тогда, что виноват перед Карасиком. Перед его замечательным королем, перед его мамой, которая, наверное, совсем не умеет рисовать…

Авва Дорофей говорил, что лгать можно тремя способами  — мыслью, словом и  самой жизнью. Наверное, в  моем случае это была ложь жизнью  — я  ведь попытался выдать себя не за того, кем являлся на самом деле. И  мне это удалось, хотя учительница наверняка понимала, что рисунок я  ей подсунул совсем не детский. Почему она тогда промолчала и  поставила эту несчастную пятерку? И  почему мама согласилась нарисовать за меня рисунок, зная, что я  буду сдавать его на оценку как свой? Бог весть…

Собственную свою ложь я  тогда увидел ясно и  отчетливо, через душевную боль от совершенного мною греха. Но что с  этим делать дальше, я  не знал. Да и  вообще не знал, что такое грех. И  врал потом еще великое множество раз. С  каждым разом душа все больше мертвела, детская моя совесть становилась все менее чувствительной ко лжи, пока, наконец, не перестала реагировать на нее вовсе.

Когда я  сегодня слышу недоуменные вопросы на тему «Ну в  чем же могут исповедаться семилетние дети?», мне всегда хочется рассказать эту историю про короля и  космонавта. Да будь у  меня тогда такая возможность  — прийти на исповедь, я  бы не просто пошел  — бегом побежал бы, так душа болела. До сих пор болит, если честно. Хотя потом много было грехов куда более страшных. Но эта, самая первая, ложь запомнилась по-особому, как осознанный переход границы между светом и  тьмой. А  возвращение из тьмы было долгим и  очень непростым.

Источник

Автор: Александр Ткаченко
 
По теме
Ленинском округе завершается строительство детсада на 325 мест - РТВ-Подмосковье Фото: пресс-служба Минжилполитики МО Детский сад, рассчитанный на 325 воспитанников, возводят на территории жилого комплекса «Южная Битца» в Ленинском городском округе, в настоящее время объект почти готов к сдаче,
РТВ-Подмосковье
Работают прекрасные специалисты - Газета Встреча Отделению детской хирургии Дубненской больницы исполнилось 3 года. Оно было открыто в марте 2021 года в условиях нового хирургического центра Дубненской больницы.
Газета Встреча
Волшебное слово "Театр" - ЦБС г. Подольска Наряду с литературой, театральное искусство является одним из важнейших средств эстетического воспитания ребёнка.
ЦБС г. Подольска
Нажмите для просмотра в полном размере... - ЦБ Наро-Фоминского городского округа На очередном заседании православного клуба «Беседа», которое состоялось 28 марта, обсудили одну из учительных книг Ветхого Завета – «Книга Иова».
ЦБ Наро-Фоминского городского округа